Подозрения пали на бригаду Барона.
На следующий день в пять вечера мы подъехали к ночному клубу на стрелку с Бароном. С собой не взяли никакого оружия, но с нами была запасная машина, в которую мы положили пару автоматов и пистолеты. В ней, недалеко от места нашей встречи, находился наш новый оруженосец Сашка.
Мы заранее договорились, что стрелять никто не будет — все же центр Москвы, прохожие вокруг, могут пострадать невиновные. А Сашка с ребятами на машине с оружием был взят на случай непредвиденной ситуации.
Ровно в пять подъехал Барон со своими людьми. Они приехали на джипе «Мерседес» черного цвета.
Вышел высокий человек в темном пальто, без головного убора, хотя на дворе был январь, и с ним — два его телохранителя. Один человек остался за рулем.
Мы тоже вышли из машины и не спеша двинули навстречу. Подошли, руку никто не протягивает. Барон первым нарушил молчание:
— Чего хотели?
— Что тебе нужно, Барон? — спросили мы с Севкой почти одновременно. — Верни нашего Кольку!
— Кольку?! А кто вернет нам моего брата Грома? Сучары! — И, сплюнув, продолжил: — Значит, так. Кольки вашего больше нет. А в ближайшее время не будет и никого из вашей бригады. Особенно вас, — он указал на Севку и меня.
Я понял, что он обладал какой-то информацией. Может быть, Колька под пытками проговорился, где мы живем.
— Условия мои таковы, — сказал Барон. — За смерть нашего Грома мы налагаем на вас штраф в размере одного «лимона». Это для вас минимальная цифра, с учетом того, что больше вы не соберете. — Он презрительно взглянул на нас. — Кроме того, вы немедленно покидаете район, где работаем мы, и чтобы больше мы о вас ничего никогда не слышали. Вот наши условия. На выполнение даем ровно неделю. Имейте в виду, — добавил он, — в случае отказа — война.
Барон отступил. Мы увидели, как два здоровых амбала вышли вперед, из-под пол их дубленок высунулись короткие дула, что-то типа израильского «узи» или чеченского короткого автомата. Они заулыбались.
— Ну что, сучары, может быть, вас лучше здесь завалить? — проговорил Барон, нехорошо улыбаясь.
Холод прошел по телу с пяток до головы. Я взглянул на Севку. Он растерянно смотрел на меня. «Да, — думаю, — сейчас нас порешат! А мы-то дураки, козлы… Без оружия пришли на стрелку. Кому поверили?!» Я сглотнул слюну. Сердце сильно забилось.
Первым нарушил тишину Севка:
— Послушай, Барон, это же беспредел! Это без всяких правил!
— А вы моего дружбана как завалили, по правилам, что ли? Это вы — беспредельщики, вы, сучары! — Ладно, — он махнул рукой. — Не будем сейчас кровь пускать. Много посторонних людей. Все, уходим! — сказал он своим охранникам и сел в машину. Тут же машина рванула с места.
Мы с Севкой остались стоять. Взглянули в сторону запасной машины. Сашка там сидел спокойно. Почему он не стрелял? Или ждал, пока начнут стрелять в нас?..
Мы сели в машину и проехали несколько метров. Затем, остановившись рядом с машиной, где находился Сашка, мы вышли и подошли к нему.
— Ты чего, Санек? Чего не стрелял? Ты что, не видел ничего?
— А как я буду стрелять? Вы меня загораживали. Что же мне, по вас стрелять? Я же не слепой, все вижу. Вот если бы они вас замочили, тогда бы живыми не ушли!
— Ну, спасибо, Санек, — невесело улыбнулся я. — Успокоил! Только нам бы это было уже все равно, так как мы были бы уже на небесах.
Ранение
Мы с Володькой вышли из машины и медленно направились в сторону подъезда. Неожиданно зеленая «копейка» двинулась с места. Заскрипели тормоза. Мы обернулись. Из окна «копейки» высунулась чья-то рука. Послышались два хлопка. Володька закричал:
— Стой! Ложись!
Я почувствовал боль и начал терять сознание. Схватившись обеими руками за левый бок, я медленно оседал на землю. Володька тут же прикрыл меня и закричал Алексею:
— Там, сзади, в колонках! Быстрее!
Алексей понял, что он имел в виду оружие. Быстро повернувшись, он молниеносным движением выдернул из гнезда магнитофонную колонку, которая не была прикреплена, и потянул на себя. Под ней, в тайничке, лежал пистолет. Быстро схватив его, он выскочил из машины и стал стрелять по зеленой «копейке». Машина взревела и рванула с места. Алексей выстрелил вдогонку. Две пули попали в багажник. Но было поздно — машина повернула за угол.
Алексей подбежал ко мне:
— Что с тобой? Ты ранен?
— Ранен, — ответил я.
— Давай быстрее… Его в больницу надо срочно! — сказал Володька.
Они подняли меня. Я ничего не говорил, только стонал, держась двумя руками за бок. Кровь уже начала заливать мою одежду. Алексей с Володькой посадили меня на заднее сиденье. Машина рванула с места.
— Куда везти? — спросил Володька, сидевший за рулем.
— В Боткинскую! — ответил Алексей. — Давай быстрее, жми!
— Надо ствол выбросить! — проговорил Володька. — Могут остановить…
— Тормозни! — бросил Алексей.
Володька затормозил. Алексей выскочил из машины и спрятал пистолет под кустом.
Всю дорогу Володька только повторял:
— Ничего, Серега, все заживет, все будет нормально! Потерпи! Сейчас врачи помогут! — А сам время от времени поглядывал в зеркало заднего вида.
Не исключено, что покушавшиеся могли продолжить преследование. Но сзади машин почти не было. Ночная Москва погрузилась в темноту. Кое-где мелькали редкие прохожие.
Вскоре машина подъехала к Боткинской больнице. К шлагбауму вышел полусонный вахтер. Володька, выскочив из машины, закричал:
— Батя, где здесь приемный покой? Говори быстро!
Вахтер махнул рукой, попытался сказать «Не положено», но машина уже въехала на территорию больницы и направилась к приемному покою.
Володька выскочил, оставив двигатель включенным, и побежал в приемный покой. Через несколько мгновений он уже бежал обратно и тащил за собой врача, тоже сонного. Сзади два санитара несли носилки. Алексей помог им вытащить меня, положить на носилки.
— Давай, доктор, быстро делай операцию, — командовал Володька, — вытаскивай пулю!
Достав из бокового кармана пиджака толстую пачку денег, он сунул ее в карман халата совершенно растерявшегося врача.
Когда я очнулся, то на пороге появился Володька, довольный и радостный.
— Все в порядке! — сказал он. — Операцию сделали, пулю достали. Сейчас тебя отправят в палату люкс.
Рядом с ним был Толик-бригадир.
Толик, расстегнув пиджак, вытащил пачку денег и протянул Володьке:
— На, иди, отбашляй доктору лавэ! Пусть сделает хорошую палату, с телевизором, с телефоном.
— Я уже его подкормил, — сказал Володька.
— Дай еще, не скупись! Главное, чтобы в ментовку не сообщал!
Я осмотрелся. Рядом стояла капельница. Я был весь в бинтах, даже голова в повязке.
— Привет, Серега! — сказал мне Толик. — Как ты?
Я отвел взгляд от потолка.
— Ничего, нормально, — тихо проговорил я.
— А голова-то почему перебинтована?
— Ударился, когда падал…
— Ну как, не очень болит?
— Больно, заморозка, видно, отходит. Крови много потерял…
— Ничего, самое главное — жив остался. А остальное заживет! — подбодрил меня Костя. — Я тут кое-что поесть тебе принес. Скоро ребята приедут.
— Врач недавно приходил, смотрел, говорит, очень большая потеря крови.
— Ладно, не расстраивайся, братан! — сказал Толик. — Все будет нормально! Если нужно, и кровь добудем!
Дверь в палату открылась, и паренек, стоявший возле лифта, заглянул внутрь и встревоженным голосом проговорил:
— Анатолий Михайлович, извините, пожалуйста… менты идут!
— Ладно, извините, я пошел, — сказал Толик и исчез.
Не прошло и двух минут, как в палату вошел мужчина в белом халате, а за ним я увидел двух милиционеров, на которых поверх формы также были надеты белые халаты.
— Здравствуйте! — сказал мужчина.
Допрос
Мужчине на вид было около тридцати пяти лет, он был худощавый, в пиджаке и в галстуке. Рубашка серого цвета. Он подошел к койке и сел на стул рядом с мной. Два милиционера остались возле входа.
— Я следователь районной прокуратуры Маляров, — представился он. — А это оперативные работники из районного отделения милиции.
— Кривошеев Сергей Михайлович, — уточнил он, раскрывая папку с бумагами. — По факту вашего ранения возбуждено уголовное дело.
— Я претензий никаких не имею, — еле слышно проговорил я, — никакого дела заводить не надо. Вероятно, кто-то меня с кем-то перепутал…
— Здесь уже не вам решать, — строго оборвал меня следователь, — возбуждать дело или нет. Кому, как не вам, знать, что любое огнестрельное ранение ведет к возбуждению уголовного дела, независимо от того, хотите вы этого или нет. Даже если при этом вы уже договорились с врачами, — поддел меня следователь. — Поэтому я должен задать вам несколько вопросов.
